Ю. Белоградов

 

Марья

 

Марья Алексеевна Бельская, жительница нашей деревни была когда-то молодая и даже очень, теперь стала старая. Замуж в молодости она вышла неожиданно. Священник в церкви благословил великое таинство. Пели певчие. Потом родила четыре здоровенных парней. На школьных фотографиях они выглядели как мужики. Не в пример нынешним парням. Вся семья лопатила в колхозе. Сыновья погодки были. Жениться не успели, а тут война. Забрали сыновей в пехоту. Писали, что где-то воюют. Потом пришли похоронки на мужа и всех четверых детей. Тоскливо стало и невыносимо. Жила Марья одна. Работала. Незаметно пришла пенсия. Возраст берет свое. Тяжело стало управляться в огороде и по дому. Подсказали Марье соседи деревенские сходить в собес, похлопотать о пенсии за мужа и сыновей. Всё-таки, они не в драке на улице погибли. Пришла в собес. Люди там всё умные. Из кабинета в кабинет бумажки друг другу носят. Откормленные всё люди-то, задницами и затылками крепкие. У нас в деревне таких и нет. Дождалась Марья своей очереди, а вся эта толстомордая свора ей и ответствует:

─ Эти люди не являются вашими сыновьями. У них фамилия другая. Только имена совпадают. Так что, дорогая, вы им не мать, и пенсия вам за них не положена.

Захолонуло сердце у Марьи. Дети теперь не дети, муж ─ не муж. Поехала домой на автобусе. Всё думала, когда воевать надо было, фамилии не спрашивали. А как погибли, так теперь нужна фамилия. Кого теперь спросить? Священника расстреляли, свидетели все умерли. По нашему, деревенскому закону она ─ мать, а по закону собеса ─ нет. Задумались в деревне. Что делать? Закон какой-то кривой получается. Потому что в Москве был написан. Давно известно, что Москва одну дурь выпускает. Посмотришь, идут в Москву баржи товаром разным груженые. А обратно пустые идут. Да нет, не пустые. Нам Москва обратно идеи отправляет. А зачем они нам, идеи московские?

Пришла Марья домой, начала молиться.

─ Помяни, Господи Боже, в вере и надежде живота вечного погибших раба твоего, моего мужа Петра, детей моих Ивана, Василия, Михаила, Алексея, и яко благ и человеколюбив, отпусти им грехи.

Когда псалтырь об усопших был закончен, перешла к другой иконе, в Матери Божьей. Молилась истинно, не как-нибудь. На колени встала перед образом. Просила об облегчении судьбы своей. Было такое время, что не было еды, но Марья всегда просила:

─ Прости, Господи, все прегрешения мои, верно, Ты посылаешь мне испытание….

Сделала она последний поклон Господу, да так и закоченела. Нашли ее через день. Она молилась за детей, за мужа, не вернувшихся с войны домой, об облегчении своей судьбы.