Ю.Белоградов
Письмо жене
В нашу жизнь пришли не лучшие времена. Лицо бороздят морщины, силы оставляют нас, нет радости от прежних дел. Теперь если бы ты увидела меня, могла обознаться. Как разрушили нас годы. Годы годами, но есть и другие причины. Это беспокойство души не о богатстве, а о хлебе насущном. Говорят: укатали сивку крутые горки. Нам всегда была чужда праздность, но непомерный труд таит в себе гибель души и тела. Бог устранился от помощи нам.
Помню тебя молодой, но и тебе пришлось
постареть. Если судьба моя даст возможность видеть тебя, хочу поцеловать пряди
твоих седых волос, обнять твое тело, рассказать о своих литературных планах, с
грустью говорить о бедах и радостях нашей жизни.
Если в тебе осталась хоть капля памяти о нашей юности, читай мое письмо и не ищи признаков литературного таланта. А помнишь, я был раньше скор на стихи, раздавая их налево и направо. Знакомые девчонки, упаковав мои стихи в конверты, посылали их в армию своим ребятам. Писал всё более о любви и пользовался большим спросом. Теперь усилием воли едва заставляю себя писать стихи. Уже силы на исходе, и незачем мне травить мух своим присутствием. Да и не надо писать. Ни один написанный мною стих не принес мне пользы. Боже мой, сколько времени потратил я напрасно. Сейчас ищу, быть может, оправдание своим делам, но, друг мой, не нахожу его. Дела всей юности ушли в песок, а помнишь, были люди, что дорожили каждой строчкой. Соединяли строчки, напоминая муравьев на куче. Зарекалась ворона г…о не клевать. Так и я простился с юностью. Ан нет, обратно лезут стихи, и не могу сказать себе: пристрастие пустое, возьми зарок себе и помни навсегда. Предательская лень мне чужда, а что само собой написалось, когда рука летела по строчкам, так об этом я не жду хвалы как раньше. Дойдет письмо, не знаю. Возможно да, а, может быть, и нет. Без славы я умру. Нужна она мне или нет? Попробуй, разберись. Вадим, ты можешь теперь считать меня навсегда умершим другом. Как говорят попы, аминь!
Письмо для всех, кто прочитает
Самым любимым моим занятием было прогуливать школьные уроки. Прогуливал я в читальном зале библиотеки. Брал книгу и погружался в тишину. Любил копаться в каталоге. Выписывал название книги, отдавал в регистратуру, ловил молчаливые вопросы: зачем тебе всё это. Так, например, я познакомился с теорией относительности Эйнштейна еще при жизни автора. Интересовали меня в связи с этим фотонные ракеты, на которых можно приблизиться к скорости света.
Однажды, стоя в очереди в регистратуру, я увидел, как стоявший впереди меня тухлый фраер спер маленький черный кошелек библиотекаря. Я достал перо, приставил его к горлу фраера.
- Кошелек на место, или сейчас будет дырка, - объяснил я ему. Нашу сцену увидели работники регистратуры. Они хотели отлучить меня от посещений читального зала. Я с полными глазами слез твердил:
- Не выгоняйте. Вы не знаете правила первого ножа.
Нашелся мужик из читателей, который объяснил:
- Правило первого ножа говорит: достал нож – бей! Этот пацан не стал бить, значит, хотел фраера попугать.
Всё встало на свои места. Прогуливал я постоянно в читальном зале. В школе узнали о моих походах в читалку. Удивлялись: зачем тебе Эйнштейн, фотонные ракеты. Не понимали, что я погружался в мир фантазий, который мне был дороже реальности.