Ю.Белоградов

 

Память предков

 

Мой отец, Иван Белоградов, до войны работал литейщиком на вагонном заводе в Твери. Коммунист с 1929 года, он по призыву всеми любимого Лаврентия Павловича Берия в 1940 году направлен работать в городское управление НКВД. Направлен бухгалтером. По причине достаточного для этой работы образования (два курса строительного института) и отменного почерка. На работе он освоился быстро, но через год началась война. Фашист пёр. Он забрался в нашу страну как лис в курятник. Только перья полетели. Сталины, жуковы, тимошенки и прочие слали в войска приказы, от которых гибли целые армии. Сколько русской крови эти морды истратили напрасно!

Наш город небольшой. По ночам немцы летали бомбить Москву, проходя над нашим городом. Они никого не боялись. Даже на короткое время зажигали габаритные огни, видимо, проверяли свое построение. В Москве им давали «от ворот поворот», и они на обратном пути сыпали на наш город оставшийся запас бомб. Больше всего доставалось проспекту Чайковского. Вагонный завод, у которого мы жили, вообще не бомбили. До революции завод был французской собственностью. Во Франции нашелся фраер, в переводе «козел», который хотел иметь в немецкой России собственность. С немцами он спокойно договорился.

Наши отступали быстро, и мы вынуждены были бежать из города. Отец пришел домой в зимнем пальто с винтовкой, сказал, что надо быстро собираться. Около управления НКВД нас посадили в полуторки. Через несколько минут мы были на вокзале. Разместились в «телятнике», - это народное название двухосного вагона. В это же время открыли продовольственный склад, разрешили брать всё что угодно. С одной стороны разрешили, а с другой – подожгли. Склад горел быстро. Горел и вагонный завод. Мы видели черные клубы дыма. До Москвы не ехали, а летели. Одна ночь, и мы в утреннем городе. Комсомольская площадь, трамваи с ударами колокольчика. Звонки появились позже. Ели треску горячего копчения. С этого времени стала запоминаться еда.

Окружная железная дорога, и вон из Москвы. Москва Москвой, а на полустанках стояли часто и долго. Железнодорожники предупреждали:

- Немец, сука, летает и бомбит эшелоны эвакуированных.

Эшелон, идущий впереди нас, немец разбил. Мы проехали это место. Разбросано грязное тряпье, гарь, дым от лежащих на боку вагонов. Тут же наши матери решили растянуть на крыше нашего вагона на ситцевых белых простынях красный крест. Этому выродку, немцу, только это и нужно было. Бросив две бомбы, он промазал: машинист удачно сманеврировал. Промазал, и начал обстрел вагонов из пулемета. Красный крест на белом фоне – хороший ориентир. Мать закрыла полами своего пальто мою голову и голову моей сестры. Мать боялась, что мы увидим, как будут убиты люди. Первый истерический припадок начался со мной, когда по крыше вагона прошлась пулеметная очередь. Я орал

- Не хочу!!

Бил пятками об пол, плакал. Фашист продырявил крышу и улетел. У нас все живы. Дырки в крыше затыкали ватой. В этом случае моя судьба, женщина рассудительная, решила, что умирать мне рано.

Железнодорожники, узнав, что эшелон идет с документами НКВД, отправили нас на Воркуту. Очнулись они только в Котласе, когда стали умирать дети. Каждый день. От болезней и лютого холода. Проехали по Уралу. В Уфе еврейка-попутчица, собираясь выходить, сказала моей матери, показав на меня

- Смотрю, у тебя парень умрет.

- Мне уже нечего менять на хлеб и картошку, - сказала мать, - я хожу к санитарным поездам. Там иногда выкидывают плесневелые корки, раненые не доедают.

Тогда попутчица дала матери буханку белого хлеба и брусок масла со словами

- Возьми, и береги парня.

Кажется, это приходила ко мне судьба, женщина настойчивая, не давая мне умереть теперь уже от голода.

Конец пути. Село Боровое Кустанайской области. Приехали, зарегистрировались, стали получать паёк. А через десять дней получили похоронку на отца. Мать начала плакать, но вслед за похоронкой пришло письмо от отца. Жив, здоров, нахожусь в нашем городе. Его освободили от немцев. Ждите вызова на обратный путь.

Пока нас тащили около двух месяцев по железной дороге, в городе, который мы бросили, события развивались быстро. Немцы шли стремительно. Защищать город некому. Взрывная группа из двенадцати человек, - все люди из НКВД, - поджигали предприятия, взорвали мост через Волгу. Примерно за десять дней до оставления города они выполнили особое задание, спрятав золото и ценности, увезти которые было невозможно. Ценности обычно накапливались в результате обысков, затем они должны быть сданы в городской отдел Госбанка. Но отдел уехал, оставив хозяйственников разбираться с имуществом.

Руководитель взрывной группы взял с собой двух человек. Соблюдая меры секретности, они заложили все ценности на хранение, о чем и составили акт в одном экземпляре. По инструкции руководитель должен передать этот акт в секретную часть управления НКВД по прибытию к месту сбора в городе Кашине.

Немцы входили в город достойно, не торопясь, осматривая каждый дом. Начальник управления НКВД приказал оставшимся работниками занять траншею, которая предполагалась для укрытия в случае бомбового налета на мост. Ну, заняли. Поступил приказ открыть огонь из винтовок. Куда стрелять? Цели нет! Впереди деревянный глухой забор стадиона «Динамо». Прошла команда – стрелять в забор! Поднялась трескотня выстрелов, но длилась недолго. На этот шум со стороны немцев прилетел снаряд и разорвался в городском саду, позади сражающихся. Тут сразу поступила команда: на погрузку, в машины! Начальник вывел людей из под артобстрела, о чем не стыдно будет написать в отчете. Чекисты уходили из города так быстро, что забыли снять часовых охраны от мародеров. Или опять нужны были потери для отчетности. В числе постовых оказался и Белоградов Иван, бухгалтер управления НКВД города. На огромное его счастье мимо бежал его друг Леха Соловьев. Он издали заорал

- Ты чего здесь стоишь?!! В городе немцы! Уходить надо!

Вдвоем они сорвали замок с дверей склада. Взяли бутылку водки, круг колбасы, и быстрым ходом стали догонять хвост колонны, уходящей в Москву. В колонне оказался военный обоз и взрывная группа. Поехали вместе. Сзади, на горизонте замаячила колонна немцев. Немцы шли хорошим шагом. Их подгонял еще и рано начавшийся холод. Уставшие лошади обоза шли медленно. Взрывной группе пришлось уйти в лес, к реке. Там должна быть лодка. Лодку нашли быстро, но места для Ивана и Лехи не оказалось. Обещали перевезти вторым рейсом. Переправа пошла, но в сторону лодки начал бить пулемет. Немцы не дураки, они видели, как в сторону реки ушли люди. Пулеметная очередь прошла над головами. Люди в лодке нагибались, ожидая следующих очередей. В результате легкой паники лодка перевернулась. Взрывная группа, - люди одетые в зимнее пальто, - недолго была на плаву в холодной воде, покрытой шугой. Утонули все. На этом закончилась нехитрая история взрывной группы. Однако продолжение свое она получила совсем недавно. Рассказал я ее своему товарищу Вадиму. Рассказал, да сразу и забыл. А ему всё это залегло в душу. После школы он работал на кроватной фабрике, затем экскаваторный завод. Но не давали ему покоя «заложенные на хранение ценности». Он понимал, что ценности эти должны лежать в бывшем управлении НКВД. Говорю «в бывшем», потому что после войны управление перебралось в другое здание. Старое здание теперь занимал медицинский институт. Вадим перешел работать в институт завхозом. Обязанности старался выполнять хорошо. Случайно, из разговора с одним аспирантом узнал очень много о головном мозге человека, в том числе о памяти предков.

Вам приходилось задумываться, для чего человеку природой дана голова в таком виде, как она есть? С объемом черепной коробки до двухсот кубических сантиметров? Почему человек не использует возможности головного мозга на сто процентов? Что же, природа, создав такой мозг, тут же превратила его в рудимент, в этакую ненужность? Что-то слабо вериться. Не верили в это многие ученые в мире, в том числе и в России. А умниц и умников у нас хоть отбавляй. Аспирант был из когорты умников. Он утверждал, что в нашем мозгу хранится и память наших предков, – прямых родственников, - поэтому объем мозга кажется излишним. Извлечь память предков можно, не бесспорно, конечно, во время сна, записывая и расшифровывая биотоки мозга. Вадим прослушал короткую лекцию аспиранта и понял: вот путь к поиску клада. Теперь надо определить, есть ли прямые родственники у тех троих из взрывников, что прятали ценности. По бухгалтерскому учету ценности получены 5 октября. Значит нужно искать потомков, зачатие которых произошло после 5 октября и, естественно, до момента гибели. Вадим нашел-таки дочь одного сотрудника взрывной группы с подходящими данными. В мозге дочери по этой теории должна была храниться память о жизни ее отца.

Голова наша устроена так, что мы не можем вытащить информацию о жизни наших предков. Но иногда бывает спонтанный выброс, и тогда слышим: это он впитал с молоком матери, или это у него в крови. Был ряд сообщений, когда после травмы головы человек приобретал знание иностранного языка. Вспомните Наташу Ростову у Л.Н.Толстого, которая начала танцевать русский танец. Но этому ее никто не учил! Откуда всё это берется, - умилялся автор «Войны и мира».

Вадим не захотел надеяться на спонтанный выброс, так как это уж очень ненадежно. Он решил поступить учиться в медицинский институт, где уже работал. Шли годы, учеба кончена, защищена кандидатская диссертация. Готовилась докторская диссертация, связанная с работой головного мозга. Вадима я встретил, когда мы оба уже были в пенсионном возрасте. Докторскую диссертацию он защищать не стал, потому что «ценности, заложенные на хранение» управлением НКВД в 1941 году нашел. Теперь он богатый человек. Бриллианты, захваченные чекистами во время обысков, оказались антиквариатом. Задал я ему вопрос

- Умеешь ли ты теперь извлекать информацию предков из мозга современников?

Получил ответ

- Да. Это одна из причин, почему не стал защищать докторскую диссертацию. Не хочу передавать мои методы, так считаю это направление в науке очень опасным. Люди, используя мои методы, будут раздавлены историческими фактами. Начнется пересмотр. И не только истории. Общество расколется, забродит, дойдет дело до пересмотра границ государств. Международные договоры перестанут действовать. Земля погрузится в хаос. Люди перебьют друг друга. Сейчас люди находятся в неведении о многих вещах, и это хорошо.

После этого он спросил меня

- Тебе нужны деньги? Возьми у меня просто так. Ведь я использовал твою информацию о взрывной группе.

На это я ответил

- Не могу взять. Денег у меня никогда не было и не будет. Ценности НКВД получены путем расстрелов, обысков. Здесь есть запах крови. Расстались мы, понимая, что больше встречи не будет. Между нами встала стена. Он истратил свою жизнь на поиск чужих ценностей. Я иду другим путем.