Ю.Белоградов

 

Моя маленькая война

 

Первую попытку повоевать я предпринял, когда Политбюро решило ввести войска в Афганистан. Меня мобилизовали. Пришел на сборный пункт. Полно своих. Обстановка нормальная, пьем пиво. Прапорщик ходит кругами, говорит

- Не нажирайтесь, ребята, работы будет много.

Погрузились в КАМАЗы и отправились в колонну на формирование. Её собирали долго. У танков не отрегулированы фрикционы: задницей снесли контактной троллейбусной сети. Танкисты явно не обучены. В колонне буксируют грузовичок без двигателя. Нам непонятно, зачем тащат этот хлам. И такой неисправной швали набралось в избытке. Разведчики, правда, быстро уехали на своих УАЗиках, а продолжали корячиться, собирая колонну. Наконец, собрали. Передовая машина дает отмашку «заводи моторы». А они опять не заводятся. Поехали. Скорость 10 км/час. Скоро обед, но полевых кухонь нет и, говорят, не будет. Оказалось, нет топлива в кухнях. И нет воды. Последнее время в кишлаках пошла мода, делать бетонные колодцы. Роют экскаватором глубокую яму, делают бетонное основание, на которое ставят бетонную трубу большого диаметра. Крышка сверху. Готово, наливай воду. Водовозки хозчасти дивизии, измученные «левыми» рейсами, сломались окончательно. Говорят, воду привезет «поливалка». Много разговоров о том, будет жратва или нет. Похоже, что ее не будет. Мы ринулись в сельские магазины. Приходим, договариваемся с продавцом

- Слышь, бабай, мы берем, что нам нужно, с витрины. Склад не трогаем. Мы берем товар и уходим. А ты тоже везешь со склада домой столько товара, сколько тебе надо. Вали на нас чего угодно. Нас сегодня кормить не будут, так и объясняй. Мы – голодная толпа, а ты не в состоянии защитить товар. Понял?

Не было случая, чтобы бабай не понял своей выгоды. А уже все были навеселе. Наши сопровождающие прапорщики тоже гульнули на халяву, уснув затем в кабинках. Езда состояла из остановок и «троганий». После очередного такого «трогания» я увидел на дороге сумку. Обыкновенную сумку, которую мы обычно берем в дальние поездки. Автомобиль остановили, подобрали сумку, началось изучение содержимого. Удивительные повороты иногда делает жизнь. В сумке были наши военные билеты. Сопровождающий прапорщик, чрезмерно принявший на халяву, выходил из кабинки по нужде, и не заметил выпавшей сумки. Решили военные билеты держать в своих карманах. Отдай теперь прапорщику эту сумку, он спрячет её так, что сам Господь не догадается, где она. Потом сам же прапорщик и скажет, что никаких билетов не собирал.

Очередная остановка. Механик-водитель танка говорит

- Ехал, ехал, смотрю, не тянет.

В нашем КАМАЗе есть танкисты. Стали проверять, в чем дело. Масло ниже нижнего уровня. Убежало куда-то. Или его там вовсе не было. Хорошо, разведчики быстро подлетели, по рации заказали это масло. А на танке запаса масла не было. Танкист благодарит. Мы в ответ

- В бой пойдем, прикроете!

О каком бое мы говорили? Мы не переодеты. У нас нет оружия, и этой ночью мы не сумеем притащиться к границе. Нам, вообще-то, плевать на решение Политбюро ЦК КПСС о введении войск. Техника разграблена, приведена в негодность ворами и пьяницами. Скучно об этом говорить.

Наш поход отменен. А нашим командирам так хотелось вступить в столкновение с противником, чтобы потом списать на боевые потери всё своё воровство и пьянку.

Итак, до свидания. Может быть, еще раз позовете воевать. Тогда хотя бы переоденьте в солдатскую форму. Неужели вы и х/б уперли? А портянки то вам зачем? По-другому сказано: за неимением сапог кому нужны портянки?

Теперь там вместо дивизии база. Напоминаю: традиция – великая вещь, которая передается от нас к вам, солдатам базы. Теперь или танки на полном ходу, или вы будете такое же говно как и мы.

Вскоре меня уволили по возрасту. Кстати, в этом походе я был совершенно не нужен. Я – метеоролог обеспечения стрельбы ракетами. Ракеты давно списали в музей, а мы, их обеспечение, еще живы. Памятники истории.

Далее, как обычно, делал свою работу в поселке Московском: считал черепах при их миграции. Занятие, скажу я вам, чудное. Надо определить, половозрелая она или нет, направление ее движения. А главное, сколько их движется. В Южном Таджикистане, где поселок Московский, Пархар, Пяндж, идет миграция черепах. Идут они тысячами. Вот говорят, черепаха – медленное животное. Но при миграции ее скорость возрастает в два – три раза. Считать сложно, но нужно. Делая свою работу в поселке Московском, мы иногда попадали в дом заместителя председателя исполкома. Он приезжал за нами, привозил к себе домой. А там у него уже ребята из Афганистана. В парадной форме, с наградами. Садились за достархан, пили водку, говорили. Было очень хорошо. Эти ребята, видимо, связисты месяц дежурят на «точке», потом отдых. Границу переходят только в определенных местах. Говорят, что ходят тропами, которые не знают сами афганцы. Местное население знает, в основном, скотобойные тропы.

В Пяндже базируются вертолеты частей, не участвующих в боевых действиях. Это приграничные части. Однажды при облете границы афганцы сбили вертолет пограничников. Экипаж погиб. На той стороне банда. Сидят, скалятся. Наш командир принял решение атаковать банду всеми силами через границу. Целый день вертолеты летали в Афганистан парами и бомбили. Мы смотрели эту работу с крыши комбината бытового обслуживания. Пара вертолетов выходит из атаки, а вторая пара на подходе. Это продолжалось целый день. Потом пришли «языки», которые ходят через границу, и тем зарабатывают себе на жизнь. Так вот, они назвали цифру 109 человек погибших с той стороны. Командир, поклон тебе от всей нашей экспедиции. Только так можно отстоять свою честь.

Второй поход на войну был позже, когда я проснулся от выстрелов. Вышел на балкон, смотрю, на круглой площади стоит танк и лупит вдоль проспекта в сторону кондитерской фабрики. Думаю, ну можно пару раз стрельнуть. Но целый день с перерывом на обед – это уже лишнее. Не знаю, чей был танк, но это уже началась междоусобица. Ветераны дивизии, проследите в музее ваш боевой путь. Если танк был ваш, то спросите у этого ветерана, зачем он так долго стрелял по котельной. Хотел в трубу попасть?

Нашу экспедицию разогнали. Работать стало негде, и мне пришлось уехать в маленький город, где я устроился работать на кирпичном заводе. Работа низкооплачиваемая. Называется «садчик кирпича». Постепенно разгоралась гражданская война. На телеэкране все бабы надели хиджабы. На Путовском мосту первое избиение русских, на Южной стороне тоже. Для русских вырыли ров. Надо куда-то сваливать убитых «неверных». Вот так началась моя вторая маленькая война. В кирпичном цехе числюсь садчиком, но выполняю работу энергетика, механика, табельщика, кассира, наладчика оборудования, мастера. Старший надо мной Ибрагим отвечает за внешние связи, поставки сырья, оборудования. Работаю и работаю. Можно так всю войну просидеть. Не получилось. Приехал Ибод – главарь местной банды. Интересуется, кто я такой. Правда ли, что могу вытащить лом из земли, если четверо узбеков этого не могут сделать. Ибод, иначе Ибодулло, бывший водитель автобуса, друг детства Ибрагима. Ибоду мы дали «откат», а он в ответ дал нам документ, который говорил «не трогайте этих людей, они выполняют мои задания». Печать и подпись: Ибод. Если разобраться, Ибод – обыкновенный бандит, сумевший собрать и вооружить банду. Они открыто носили оружие и очень этим гордились. Ибод в беседе сказал, что мною интересуется Сафар.

- Кто такой Сафар, - спросил я.

- Сафар для нас сейчас, как Ленин в революции.

Вот я и влип. Теперь для меня начнется настоящая война. В нашем округе стреляли уже давно. Все стали вооружаться, появились даже БМП. Говорят, завод купил два танка. Автоматов стало больше чем людей. Появились снайперы-наемники, так как мало кто из наших умел стрелять из снайперской винтовки. С Сафаром я встретился в ресторане «Ширкент». Не ресторан, а одно название. Забегаловка. Говорят, Сафар отсидел «десятку», вернулся. Хочет подмять под себя всю округу.

Всё идет в развитии. А началось, когда группа от сферы торговли нефтепродуктами хотела захватить сферу торговли хлебопродуктами. Договориться не сумели, начался передел силой.

Теперь всё это расхлёбывай. Русских начали лупить на улицах, а наша славная дивизия объявила нейтралитет. Батальон милиции, - в основном, русские, - закрылся у себя в казармах. Неожиданно круто всё изменилось. Теперь русские – братья. Сафара интересовало, какие районы, особенно приграничные, я знаю.

- Север не знаю совсем. Весь юг знаю хорошо. Всё-таки двадцать лет по горным тропам ходил в экспедициях. Такого опыта нет даже у местных жителей. Знаю такие места, где человека вообще не бывает.

Сафар предложил за хорошие деньги работу. Познакомил со своими подшефными. Это два шофера из моей бывшей экспедиции, один автоматчик по кличке «Уртог», еще один по прозвищу «Косой». Говорят, снайпер с большим опытом. Оружие у всех уже есть. Себе я заказал «Стечкин» без кобуры. Ношение на специальном поясе. При снятии с пояса он, мой любимый, снимался и с предохранителя. «Стечкин» – это не никелированный женский «Браунинг», из которого можно только мух бить. «Стечкин» мне доработали по приказу Сафара лучшие зэковские оружейники. Теперь я мог стрелять от пояса, как раньше из ружья, держа пистолет двумя руками. Автомат я не люблю. Пока ты ворочаешь свой «Калашников», я тебе из моего «Стечкина» пару пуль засажу. Стреляю только одиночными.

Сафар нуждается в хорошо обученных боевиках. Где их взять, он не знает. Пошел по обычному пути – наёмники. Моя задача брать от границы людей и скрытно переправлять их в зоны контроля Сафара. Переправлять скрытно, значит, не «засветить» окно на границе. Наше окно в районе Калан-Хулеб. Далее дорога. До Комсомолбада 150 км вдоль реки Обихингоу. Потом Обигарм, потом тропой в Ромит. В Ромите пионерские лагеря, которые по случаю войны не работают. Есть где размещать народ. Много я ему народу натаскал по этим тропам, но и сам попался афганцам. Меня остановили, когда я понес деньги платить за услуги окна на границе. Всё это происходит на виду у моих людей. Остановили. Обыскивать не стали, видят мой «Стечкин». Спрашивают, что я здесь путаюсь, если живу не здесь. Один из них говорит на афганском, а спрашивали меня на таджикском. Я ответил

- У нас есть нас закон. И вас такой же. Если скажу, вся моя семья пойдет под нож. И у вас, наверное, также? Мы же соседи.

Улыбнулись. Значит, диалог есть, подумал я и сказал

- Уберите этого дурака, который всё время целится в меня. Мы же разговариваем, а не воюем. Я бы хотел поменяться с ним местами. Чтобы я целился, а он вот так стоял. Хотел бы посмотреть, из какого места у него потекло.

Как говориться, смех в зале.

- Если серьезно говорить, я выполняю задание Сафара. Перевожу мелкие партии боеприпасов. Вы же знаете, много тут не возьмешь. Тут я попался еще раз. Один из них говорил на афганском, думая, что я его не понимаю.

- Он врет! У нас можно купить, сколько надо.

Наступила такая пауза, как в театре.

- Ты всё понял, или переводить? – сказал старший.

Я ответил

- Ты, и все твои люди находятся на моей земле. Бояться не хочу. Если вы пришли к нам, то мы можем придти к вам. Ты хочешь, я сейчас свяжусь с Сафаром? Он в ответ пришлет твою фотографию. Вы такие наивные люди? Думаете, что нас никто не видит? Проще говоря, за мою голову у вас дома будут вырезаны все ваши семьи. Ну, ребята, если вы такие грозные, решайте теперь. Говорить с вами не хочу. Достать вас, нет никакого труда.

Его люди стояли перед моими. Мои люди закрыли задний броневой лист на КАМАЗе. Старший спросил

- Что это значит?

- Разговор закончен, они это поняли, собираются уезжать.

Он подумал, что мои ребята меня сдали, и, не вынимая пистолета из кармана, выстрелил мне в спину. Я упал. На мне был бронежилет английского производства. Его не видно под одеждой. Однако боль есть боль. Не раз я говорил, что у меня все умницы. Старший афганец не успел прострелить мою голову вторым выстрелом, как получил пулю меж бровей от Витьки по прозвищу «Косой». Тут началась небольшая канитель. Мои стояли за броневым листом заднего борта. Я валялся на земле и никому не мешал. Афганцы оказались неготовыми к стрельбе. Автоматы у них спрятаны под чапанами. Их всех положили. У нас, кроме меня, никого не задело.

Поселок, куда я вел людей, на наши выстрелы никак не отреагировал. Поселок занят своими делами. Чужих дел не касается. Здесь никто не работает, но у всех есть деньги. Спросите у ФСБ, откуда у народа деньги. Чекисты пожмут плечами. У границы каждый человек работает на какую-нибудь фирму. Вы, наверное, подумали о производстве? Нет. Все работают на контрабанду. И никогда не спрашивайте, зачем человек это делает.

Что было, прошло. Сафара убили в районе Кургана. Деньги получать не у кого. Вся наша банда разошлась по домам. Я пришел в цех. Ибрагим сказал

- Уже навоевался? Занимай свое место, кабинет. Ничего не занято.

Приезжал Ибод, звал к себе. Я ответил

- Ибод, неужели я с твоими людьми пойду воевать? В первой же стычке они сдадут меня. Ты вспомни, как кто-то из окна гостиницы крикнул «Бросай оружие!». И группа из десяти-двадцати человек бросила свои «железки». Потом ты сказал, что надо расстреливать без суда на месте мародеров. Николаев, командир взвода, пытался остановить парня с телевизором. Парень не подчинился и получил пулю в затылок. Оказалось, парень нес свой телевизор. Николаев был вынужден уехать. Ты скажи, как служить в твоем войске?

На работу ходил пешком, автобусы не ходят. Однажды ибодовский горе-снайпер стал стрелять по моей жене, когда та шла на работу. Пугал, забавлялся или по-настоящему хотел убить, не знаю. Рядом оказался мужик на велосипеде. Кричит жене

- По тебе стреляют! Не видишь что ли? Беги!

Жена как шла, так и шла. Выдержка. Этого снайпера я не искал. Просто приняли решение ехать в Россию.

Hosted by uCoz