Ю.Белоградов

 

Дорога

 

Часто слышим: в горах сошел сель. Явление обычное в предгорьях, особенно весной. Этот каток грязи и камней сметет всё на своем пути. Я применяю слово «всё». Кажется, что это заурядное, затертое слово. Но «всё» значит всё. Первый раз в нас ударил сель в безобидной обстановке, на пологом склоне выше нового Комсомолобада. Нашу машину ГАЗ-53 сель тащил по склону вниз к реке метров сто. Может быть, и больше. Кто же там мерил дорогу к смерти. Но мы остались на колесах. У селя не хватило сил сбросить нас в реку, совсем одичавшую после прошедшего ливня. Наши морды до этого красные как флаг нашей Родины от выпитого в старом Комсомолобаде портвейна вдруг стали терять цвет. После остановки машины, когда мы поняли, что с помощью селя никуда не поедем, долго сидели в кузове и просто смеялись. Говорят, это первый. Истинную силу селя мы увидели в другом месте, по дороге из поселка Московский. Многие помнят Московский погранотряд на афганской границе. В апреле, 29-го числа, закончив работу, покатили домой. Проехали Дангару. Скоро перевал. Начался подъем. Чем выше поднимались, тем чернее становилось небо, а в районе развилки на Нурек по крыше машины забарабанил град. Потом перед нами встала стена дождя. Скорость упала, весь транспорт на подъеме сбился в одну колонну. Вскоре наш караван встал совсем. Мы долго и скучно стояли. Еще более скучная весть пришла от головы колонны: дорогу впереди перегородил сель. По всем законам восточного искусства природа, - мать гроз, - спустила такую же лавину грязи в хвосте колонны. Теперь вперед нельзя, назад нельзя, слева отвесная скала, справа ущелье метров триста глубиной. И внизу бешеная вода. В колонне стали искать безопасные места для стоянки. К нам подошел водитель машины ГАЗ-66 от геологов. Просит нас сдать вперед: он хочет встать сзади нас. В машине ГАЗ-66 едут домой бурильщики, девять человек. Смена у них кончается завтра, но сменщики приехали на день раньше. Мы уступили свое место, они встали сзади нас. А дождь и не переставал.

Дороги в горах в основном проходят по ущельям. На нашей стороне ущелья дорога и застрявшая колонна, на другой стороне тоже дорога и одинокий, запоздалый «Жигуль».

Всё кончено. Слышен хлопок пробки шампанского, только открытого не по-гусарски, с выстрелом пробки в потолок, а спокойный. Мы услышали его с другой стороны ущелья. На склоне образовалась трещина. Весь этот кусок грязи в атаку на дорогу. Камень размером с машину КАМАЗ таранил дорогу с таким дымом, что, думалось, загорится асфальт. Водитель «Жигуля» орал от страха, или чтобы обозначить себя, показать, что он не ушел, а остался в машине. Однако самый неожиданный и страшный удар был нанесен сзади нас по автомобилю бурильщиков. Грязь и камни за секунду сбросили в ущелье машину. Мы выбежали на дождь, пытаясь понять, где что. Один бурильщик сам вылез из грязи. Ему казалось, что он говорил. Но он просто открывал рот. Вытащили его на дорогу, содрали одежду, облили водой из ведра. Надели на него спецовку. Отогревался он потом в кабине КАМАЗа. А дождь продолжался, наступала уже темнота вечера. Мы лазали в грязи, проверяя каждый бугорок. Нашли двоих живых, одного раненого, который не дожил до утра, одного мертвого. Из девяти бурильщиков подняли пятерых. Утром пришли спасатели, сняли с ветвей дерева еще одного мертвеца. На этом всё. Остальных уже не найдут никогда.

Моя судьба, женщина предусмотрительная, отвела меня в сторону от удара грязевого потока. Ведь сначала то мы стояли на том месте, где затем прошел сель. У моей судьбы, женщины терпеливой, может кончиться желание тащить меня по жизни. Она скажет мне:

- Слушай ты, обормот, я столько раз выручала тебя, но ты снова и снова лезешь в эти горы. Пойми, ты в горах как слеза на реснице. Стоит мне лишь моргнуть….