Ю.Белоградов

 

Взгляд из настоящего

 

На зиму село Ивановское становится интеллектуальным центром. В селе на зиму остаются четырнадцать семей по одному – двум жильцам. Почти все пенсионеры. Образование в прошлом у всех высшее. Опускается зимняя тишина. Народу мало. Мы совершаем прогулки по деревне, хрустя валенками по снегу. Разговариваем перво-наперво о болезнях, потом о дороговизне, маленьких пенсиях. Что все нас бросили, и даже бульдозер не чистит к нам в село дорогу. Вот умрешь, на кладбище не отвезти. Между прочим, на кладбище всех увозили, никого дома зимовать не оставляли. Главное умирай, отвезти – ничто. Когда задуют бураны, из дому не выходим. Чистим дорожки к приходу почтальонки. Глушь полнейшая, по телевизору смотреть нечего. Выручает радио, оно мобильнее, разнообразнее. Вот смотрю телевизор. Один мужик с пистолетом ходит, и всем свою железяку показывает. А зачем ходит? Продает пистолет свой что ли? Так ведь нельзя продавать два года подряд. Сразу видно, товар не идет. Или цену сбавляй, или так отдай с концами, не мучайся. Радио лучше. Там реклама как раз для пенсионеров. Но мы ей перестали верить после того как Ольга купила мазь со змеиным ядом. Суставы мазать. Вымазала тюбик и ничего. Хоть бы где сустав заработал. Обман всё. А так то радио лучше. Только заикается часто на самой важной информации. Слово пропустит, и не поймешь, что там сейчас делает наш президент. А нам это так важно. Вся надежда на него. Так в ожидании пенсии проходит зима с праздниками, морозами, метелями, похоронами и поминками. Мы все понемногу вымираем. Нет, доктор у нас есть, но мы его не зовем. Потому что у него всего один чемоданчик. А там прибор для измерения давления и авторучка. Кроме этого прибора в селе ничего из медицины нет. Жаль, конечно, ушедших людей. Интеллектуалами были. Привезут такого интеллектуала в город, но уже поздно. Если бы было даже и рано, кому он такой нужен? Самые бессовестные люди после адвокатов, судей, гаишников – это врачи. Вот говорят: клятва Гиппократа, клятва Гиппократа. Всё давно забыто. Пусть хоть один врач вспомнит слова этой клятвы после двух – трех лет работы. А мы говорим «клятва». Вместо клятвы только хруст денег. Ругай, не ругай, ничего не изменится. Также как зима. Ругай ее, а она уйдет, когда наступит весна. И приедет в село наше будущее. Развязное, в меру наглое, непослушное. В общем, мобильное, шумное потомство. Они теперь отучились, и село наполняется таким звоном их отвратительной музыки, что нам становится невмоготу. Давление скачет в стиле RAP. Что с них требовать. Сами недоучили, вернее, их мамы и папы не дали доучить. Они всегда считали, что мы их только портим своим воспитанием. Наше будущее всё равно будет таким же как мы. Только слишком поздно они сделают этот поворот. Много времени будет потрачено впустую. Они могут не услышать Гайдна, Моцарта, не прочитать Толстого. Не удивляйтесь. Толстого перестают читать не потому, что он плох, а просто читатель уходит. Это всё, может быть, и ничего, если бы патриотизм молодежи был бы на должном уровне. Вот что говорят историки. В 1380-м году, в год сражения с Мамаем был объявлен призыв. Чтобы, значит, приходил и стар и млад. В это время мобилизационный возраст составлял 15 лет от роду. В 60 лет мужчина считался закончившим службу. Призыв был придти старому и молодому. Значит, вместе с шестидесятилетними на Куликовом поле стояли 13-14-летние подростки. Грудь такого воина была защищена самодельным деревянным щитом, в руках, как правило, плотницкий топор. Когда началась эта великая битва, и высокомерные ордынцы вырубали ряд за рядом, наши молодые воины не дрогнули, оружие не бросили, продолжали стоять, неся огромные потери. Ордынцы изменили направление удара в сторону конного полка левой руки, потому что сломить пешую рать не смогли. Когда изменили направление удара, то подставили спины Засадному полку. Засадный полк ударил с такой неистовостью, что ордынцы начали просто удирать. Битва кончилась побоищем.

Теперь пусть комитет солдатских матерей вспомнит, во сколько лет наш переросток призывается в Российскую армию, и что там делают их мамы. Советую всех этих лоботрясов спрятать под юбки для надежности, а Родина пусть обождет. Не горит. Предупреждаю: когда где-нибудь закоптит, первыми будут гибнуть солдаты, прошедшие службу под юбкой.

Скоро сентябрь. Троглодиты уедут. Село опустеет. Уберем картошку, а там Покров Богородицы и зима. Село снова становится самым интеллектуальным местом. С прогулками, беседами и прочими ритуалами.